Попытка возврата – 3 - Страница 60

– У тебя их штук пять заныкано. А я захотел бы – слямзил. Но ты ведь развонялся до небес – "обменный фонд, обменный фонд"... Ладно, не о том разговор. Зачем тебе Рыбников?

– Да вот, есть идея твоего Васю напрячь, чтобы он этот ствол, у летунов на "кольт" сменял.

Серега вытаращил глаза:

– На хрена?

– Что за женские вопросы? Просто меня в коллекции нет модификации двадцать третьего года. А тут все амеры с таким рассекают.

– Ага! Умнее ничего не придумал? Подбить кого-то из союзников на воинское преступление, связанное с передачей штатного оружия в чужие руки. Даже не с передачей, а с отдачей! И на это дело хочешь привлечь ординарца генерал-майора НКВД? У тебя мозги вообще как, есть?

– Конечно. Васька ведь не сам, ченч проводить будет. Озадачит бойца из БАО и дело с концом. А америкос этот "кольт" спишет, как два пальца об асфальт! Это ведь не последний ствол в их армии. Ты что, летунов не знаешь?

– Я запрещаю! Категорически! И главное сам, сам не вздумай этим заняться! А то знаю я тебя – у летчика амнезия, оружие потеряно, а у Лисова в чемодане новая игрушка!

Гусев так перевозбудился, что с него слетела вся усталость а я, махнув рукой ответил:

– Ну и хрен с тобой золотая рыбка. Нет так нет – зачем же так орать? Не больно то и хотелось. Только запомни когда я, когда-нибудь в будущем, разложу всю свою шикарную коллекцию, там останется одно пустое место. Вместо пистолета будет висеть плакатик – "здесь должен был быть "кольт М1911А1", которого нет по причине того, что Гусев – козел"

– Пошел вон!

Серега швырнул в меня карандашом, но не попал, отчего обозлился еще больше. Плюхнувшись обратно на стул, он прошипел:

– И ты, Лисов, меня хорошо понял? Чтобы никаких обменов! Одного секонд-лейтенанта, как ты в таких случаях говоришь – "развел" и хватит! Самому-то, не стыдно?

– С чего бы? Тот младшой на меня сам налетел аки вепрь, когда "Мороженое мясо" увидел. Долго гонялся на коленях, все руки обслюнявил, невзирая на царящую вокруг антисанитарию. Плакал и бомотал: "Сэр, я всю жизнь мечтал о таком сувенире". А сигареты и жевачку он в клювике принес, исходя из чувства элементарной порядочности помноженной на горячую благодарность.

Давая подобный ответ, я, как это ни странно, ничуть не кривил душой. Приблизительно так оно все и было. Просто еще в первый день, после обеда, когда мы готовили оружие к завтрашнему выходу, я в одном из карманов разгрузки нашел фрицевскую медаль: "За зимнюю кампанию 1941 года". Как она там оказалась, так и не вспомнил, поэтому повертев между пальцами темный кругляш, на красной с черно-белой полоской ленте, я бросил ее на стол. А ближе к вечеру, мне приспичило посетить местный чудо-сортир. Когда уже выходил из палатки, опять заметил медаль и решив, что ей самое место в глубинах аэродромного туалета, забрал ее с собой.

Так и шел, машинально крутя эту медальку за ленту. А возле "хитрого домика", почувствовал чьё-то внимание к своей персоне. Подняв глаза, увидел стоящего в двух шагах от себя секонд-лейтенаната, который неотрывно следил за полетом гитлеровской цацки вокруг моего пальца. При этом на физиономии у него был такой восторг, что я невольно сбился с шага. А увидев что я остановился, он облизал губы и отдав честь, неуверенно улыбнулся.

Козырнув в ответ, я остался стоять на месте, ожидая развития событий. И через несколько секунд – дождался. Летеха, видно задавив робость, спросил:

– Сэр майор сэр! Это ведь – немецкая награда? Разрешите посмотреть, сэр?

Видно совершенно не рассчитывая на мое знание заморского языка, cвое английское "сэрканье", он дополнял вполне понятной международной жестикуляцией. При этом морда у него была самая просящая. Да и весь сэконд-лейтенант выглядел достаточно прикольно – худой, высокий, лопоухий, белобрысый, он так наивно хлопал глазами, что я забыв о своей вечной нелюбви к амерам, протянул ему медаль, добавив по-русски:

– Держи, салага. Это подарок. Презент.

Слово "презент" мамлей понял сразу и моментально, после чего, не кочевряжась и не делая вид, что ему неудобно, принялся благодарить и жать мне руку. Похлопав его по плечу, я прервал "сэрканья" и "сэнксы" счастливого летуна и чувствуя усиливающееся бульканье в животе, порысил в сторону многоочкового чуда, благо идти было недалеко.

А когда удовлетворенный и довольный жизнью вышел обратно, меня снова поджидал давешний летеха. Держа под мышкой два блока сигарет, а в руках какую-то яркую коробочку, он нервно крутил головой, но увидев знакомого дарителя, просиял улыбкой и кинулся ко мне.

В общем, амер был достаточно воспитан и не лишен благодарности, поэтому пожелал отдариться. В итоге разведгруппа разжилась двадцатью пачками "Кэмэла" и упаковкой жевачки, которая была в той самой, яркой коробке. Я правда немного повыделывался, показывая жестами, что ни сигареты ни резинка мне никуда не уперлись, но летун был настойчив и мы расстались вполне довольные друг-другом.

Вот про этот случай Серега мне сейчас и напомнил, хотя паразит такой, отлично знал, что к чему. На этой совместной базе стукачи сидели друг на друге, поэтому генерал-майор нарисовался в палатке через пятнадцать минут после обмена и потребовал объяснений. Узнав как было дело, угомонился и нагло забрав пять пачек "Верблюда" без фильтра (сказав, что это его доля), опять убежал. А сейчас еще и пристыдить меня пытается, мародер беспредельный. Но дрюкать начальника я дальше не стал, а подняв карандаш валяющийся возле стенки и положив его на стол командира, примиряющее ответил:

– Чего мне стыдится? Это не я за америкосом, а он за мной гонялся. Что называется – почувствуйте разницу. И про пистолет – я тебе пургу прогнал, чтобы сон сбить. Конечно, ничего менять не буду. Не царское это дело чего-то у буржуинов просить. А если бы и собрался, то исходя из навыков прошлой жизни я бы на этот ствол, как минимум "летающую крепость" сменял. Просто надо знать конъюнктуру рынка и людскую психологию. Летуны ведь, в связи с удаленностью от передовой, подобных трофеев лишены по умолчанию. А пофорсить им тоже хочется... – тут видя, что Серега опять начал надувать щеки, я примиряющее поднял руки – Да шучу, шучу! Зато смотри – опять встряхнулся, а то ведь как сонная муха был. Сколько ты уже – сутки не спишь?